Латышская колония в деревне Поташне начала формироваться в 1860-е годы переселенцами из Лифляндской и Курляндской губерний. Латыши обычно стремились устроиться колониями на хуторах или в малодворных деревнях.
Латышская школа в Поташне начала работать в 1912 году. В доме было три класса, общежитие, комнаты для учителей, кухня. Одновременно здание использовалось и как молитвенный дом, который закрыли в 1918 году. Сейчас оно находится в полуразрушенном состоянии.
Рядом со школой находится старое латышское кладбище со столетними гранитными надгробиями.
Это написал Сергей Плыткевич после поездки в деревню Поташня в декабре 2016 года, а также сделал фото тех мест: https://planetabelarus.by
Мы предлагаем вниманию читателей материал «О чем поет гармонь в Поташне?», который появился в «Народной газете» в 2006 году благодаря исследовательской деятельности нашего великого земляка Анатоля Максимовича Дорофеева, который установил связи с этнографами Латвийского университета.
«О чем поет гармонь в Поташне?»
Ирму Китаеву называют последней латышкой села Поташня, что в Городокском районе. О том, что ее персона станет столь популярной, простая сельская жительница и подумать не могла. Тем более что судьба ее семьи была совсем негладкой. Но вот к ней зачастили незваные, но интересные гости. Сначала — доцент Витебского государственного университета Анатолий Дорофеев, который по крупицам собирал краеведческий материал о латышах на своей родной Городоччине. А потом — ученые люди из Риги, да еще и с кинокамерой… Дважды за этот год Поташню навестила группа этнографов Латвийского университета во главе с академиком, профессором Яниной Курсите. Вместе с краеведами, фольклористами по следам бывших латышских поселений отправилась и корреспондент “НГ”.
По следам латышской диаспоры
Исторические документы свидетельствуют, что миграция латышей на восток Беларуси отмечалась еще в XVIII столетии. Трудолюбивые земледельцы Лифляндии и Курляндии стремились туда, где земля стоила дешевле, а царское правительство не чинило препятствий переселенцам. Пик миграции пришелся на период после 1861 года, когда кануло в Лету крепостное право.
— К концу ХIХ века на Витебщине осело 9338 латышских переселенцев, — рассказывает заведующий кафедрой Витебского госуниверситета Анатолий Дорофеев. — А всего в губернии проживало более 246 тысяч латышей, большинство из которых говорили на родном языке. Их хозяйства отличались особой рациональностью и ухоженностью. Трудолюбивые потомки балтов быстро осваивали болота, старались приобрести в собственность несколько десятин леса, чтобы самостоятельно строиться. Дома их стояли на высоком фундаменте, усадьбы обсаживались благородными лиственными деревьями. Латыши первыми стали использовать новые методы и приемы в сельском хозяйстве: сеять кормовые травы, применять минеральные удобрения и известкование почв.
В Городке краеведы вспоминают латышскую династию Ренгартенов. Дед — отставной полковник инженерной службы, создал в имении Березно образцовое многоотраслевое хозяйство. Его сын был предводителем уездного дворянства, активно работал в земстве, выступал за преобразования на селе, свободное предоставление крестьянам кредитов.
Латышские хозяйства образовывали так называемые колонии. Например, в Лиозненском районе колонисты расселились в имении Выдрея, а в Городокском — в Поташне, где проживало в начале прошлого века 75 латышских семей.
На земле Мартина Вендта
Сегодня Поташня — обычная деревушка в Городокском районе, в которой проживает человек 25, в основном преклонного возраста. Они-то мне и поведали, что таким названием село обязано бригаде по заготовке поташа для производства мыла.
Первым переселенцем, который приобрел земельный надел в Поташне, стал латыш Мартин Вендт. Его маленькое имение стало быстро приносить доходы, и часть денег он выделял для нужд колонистов. Первым делом предприимчивый Мартин вложил свои деньги в строительство здания для школы и кирхи. Его сын Август построил нефтяную мельницу в самом Городке. В ее двухэтажном кирпичном здании располагались электрическое, мельничное и лесопильное отделения. Зерно мололось мелко и качественно, а в подвале валяли и красили сукно. Короче говоря, с именем Вендта в Городке связано зарождение эры электричества.
Но после революции Август, оставив имение с фамильными драгоценностями, исчез, и о его судьбе ничего неизвестно. А в 1994 году при сносе одного из ветхих домов был обнаружен клад городокского мельника, который пополнил коллекцию областного краеведческого музея.
К началу Второй мировой войны (1939 год) поташненская колония прекратила свое существование. В том же году отец Ирмы Китаевой-Шиманской был арестован и отправлен по этапу. До сих пор, уже став бабушкой, Ирма Ивановна не может понять, за что так наказали честного человека.
Сакральная память черного мрамора
В Поташне нас встретил племянник Ирмы Ивановны Александр Иосифович Шиманский.
— Вообще-то у нас одна бабушка латышка, другая — полька, а дед-белорус, — поясняет Александр.
Наши гости из Риги просят в первую очередь провести их на кладбище. В качестве гида нас сопровождает старейший житель Поташни Алексей Куприянович Зуев. Ему 83 года, из них половину отработал он начальником почты.
Человек очень интересный и эрудированный. Оказывается, жена его Эльвира Владимировна тоже имеет латышские корни, ее отец — латыш. По дороге на кладбище она вспоминала, что в школьные годы они с Ирмой никак не могли понять, почему их не принимали в пионеры. Переживали… Чувство отчуждения рассеялось, когда Куприянович ее замуж взял. Алексей был тогда коммунистом и свою супругу в обиду никому не давал.
Профессор Латвийского университета Янина Курсите рассказывает, что интерес к латышским колониям у них начался с Сибири. Три года назад группа исследователей латышского этноса узнала, что в деревне Тимофеевка Новосибирской области жители, человек 200, разговаривают между собой на латгальском!
— Этот язык практически нигде не сохранился, так что для фольклористов и языковедов Тимофеевка — золотой кладезь, — убеждена профессор. — Поиски привели нас в этом году в Речицкий район Беларуси, где мы нашли интересный материал. Практически везде, где бываем, мы ищем сохранившиеся латышские кладбища. Они о многом могут рассказать. Например, в Поташне мы нашли могилу дедушки известной в Латвии этнопевицы Илги Рейзнекс. Наша цель — через совместные экспедиции наладить контакты между белорусами и латышами. Ведь сегодня в той же Латгалии никто не занимается белорусским фольклором.
На кладбище в Поташне сохранились остатки черно-мраморных памятников, которые устанавливали латыши в начале ХХ века. К сожалению, наиболее богатые из них были украдены или использованы для строительных нужд в послевоенное время.
Защитные знаки над входом
— Когда нас раскулачили, маме дали срок — 10 лет и папу забрали, — вспоминает Эльвира Владимировна. — Про ту жизнь не надо вспоминать…
Над входными дверями в дом Китаевых нарисованы три маленьких креста. Этнографы объясняют, что это — защитные знаки от всякой нечистой силы. Ирма Ивановна каждый раз рисует их на Крещение 19 января. Латыши обратили внимание на изразцы над оконными рамами. Они символизируют волну и женский образ как продолжательницы рода.
Ирма Китаева-Шиманская работала в Поташне учетчиком, помощником бригадира, 10 лет почту носила (сумки по 15—17 кг с газетами, письмами, телеграммами), в клубе была киномехаником. Вырастила четверых детей. В семье, где она родилась, тоже было четверо детей. Брата убили на войне. Одна сестра поехала на заработки в Украину, там и осталась.
Из старых вещей в доме осталось одно мамино одеяло. А больше о латышских традициях она ничего и не знает. Вспомнили путру! Анатолий Максимович Дорофеев подсказал. Это — каша на молоке, или с мясом, с рыбой.
Я никак не могла себе представить, что в каше могут одновременно присутствовать самые разнообразные компоненты. Оказывается, есть такой рецепт!
Венц-путра
1 стакан ячневой или перловой крупы;
500 г картофеля и столько же трески; 500 г молока, 1,5 л свежего кислого творога; 1—1,5 стакана сметаны или простокваши, луковица, зеленый лук, укроп. Перловую крупу отварить в воде до мягкости. Отварить картофель в мундире, очистить, размять в пюре, развести молоком.
Отварить рыбу в небольшом количестве воды (2 стакана) с мелко нарезанным луком. Отделить от костей, размять или пропустить через мясорубку. Соединить кашу, пюре и рыбную кашицу вместе, равномерно перемешать, добавить творог, растертый со сметаной или простоквашей, и, если будет густовато, добавить оставшийся рыбный отвар и поставить в холодильник на сутки, в течение которых путра созреет и приобретет характерный для нее вкус.
Перед подачей посыпать венц-путру рубленым свежим укропом и зеленым луком.
За столом у гостеприимных хозяев Китаевых-Шиманских подавали белорусские драники. Янина Курсите говорит, что вкуснее этого блюда ничего не пробовала. Алексей Куприянович Зуев не удержался, чтобы не принести свою раритетную гармонь. Она пережила войну и вернулась к гармонисту Зуеву в Поташню. Куприянович подхватывает любую песню, русскую, белорусскую, латышскую и исполняет ее с удовольствием, самозабвенно, талантливо, душевно. В этих нотках я угадываю один далекий мотив. О том, как жили когда-то в Поташне латыши, трудились, рожали детей, помогали друг другу. И вот осталась в Поташне одна латышка. Но, как и прежде, она добра ко всем, любит жизнь, и в ее доме хранятся старые фотографии.
https://www.sb.by/articles/o-chem-poet-garmon-v-potashne.html
